Стать актрисой – среди девушек мечта распространенная. Но для большинства сцена так и остается фантазией юности, те же, кому все-таки удается связать свою судьбу с театром, сталкиваются с прозаической стороной жизни в искусстве, которую можно перенести только искренне любя свою профессию. Например, для Вероники Калуги, актрисы Академического театра драмы имени Савина, сцена оказалась настолько важна, что ради нее пришлось переехать на другой конец страны – из Владивостока сначала в Воркуту, затем в Сыктывкар. О том, как даются такие решения, зачем актрисе библиотека и для чего театру эксперименты Вероника Калуга рассказала в рубрике #Беседка.
— Глядя на вас, создается ощущение, что в профессии вы абсолютно на месте – молодая, красивая, обаятельная – по общему представлению, именно такой и должна быть актриса.
— При этом актрисой я никогда не планировала быть. В детстве я мечтала стать женой Синдбада-морехода и хотела путешествовать на корабле. Потом, уже на выпуске из школы, мама предложила мне поступать на актерское и, пожалуй, таким образом помогла сделать самый лучший выбор. Я без проблем поступила в Дальневосточную государственную академию искусств во Владивостоке – это в сутках езды от родного Благовещенска – и теперь я в театре. Не представляю другой жизни и даже не хочу представлять, хотя поначалу не думала, что останусь в этой профессии – трудно было представить, как можно себя содержать на актерскую зарплату.
— Наверняка, во время учебы сформировались какие-то ожидания, были какие-то планы. Реальность оказалась суровой?
— Пожалуй, я была самой «приземленной» из однокурсников. Все мечтали о звездной карьере, каких-то оскарах. Я же с самого начала хотела, чтобы у меня была любимая профессия там, где у меня был бы второй дом, чтобы я уходила на работу с теплом и возвращалась домой с теплом, но, чтобы при этом у меня обязательно оставалось время для семьи, для родных. Ни в коем случае мне не нужна была жизнь в бешеном ритме кастингов. Я знала, что никогда не поеду ни в Москву, ни в Питер — мне просто там делать нечего: я хочу жить, а жить в нехватке времени – как? И в результате все сложилось так, как я хотела.
— Да, только очень далеко от дома. Как вы оказались в Воркуте?
— Работу в Воркутинском театре сначала предложили моей подруге, она такой перспективы испугалась. На тот момент после выпуска из академии прошло уже три месяца, и я понимала, надо уже что-то делать, не могла без театра. И отправила резюме в Воркуту. Мне ответили: «Приезжайте, мы вас ждем». Я поехала, подруга тоже. Переезжать на другой конец света – из Владивостока в Коми — мне не было страшно. Мама с самого детства настраивала так, чтобы все решения я принимала сама. Труднее было, когда решилась переехать в Сыктывкар: в Воркуте очень теплое место, достойные зарплаты, есть уверенность в том, что всегда будут роли, потому что труппа очень маленькая, но мне захотелось развития. Я попросила маму хотя бы раз в жизни принять за меня решение. Она сказала ехать в Сыктывкар, я так и сделала и не жалею о своем выборе.
— Что удалось сделать в Воркуте?
— В Воркутинском драматическом театре я отработала два сезона, за это время сыграла в нескольких спектаклях: «Не все коту масленица» по Островскому, главные роли в комедиях, Несмеяна в детском спектакле. В театре имени Савина я играю второй сезон, и чувствую, что в чем-то перешла на другой уровень, именно этого я и хотела – выйти за рамки складывающегося амплуа. В трагикомедии по пьесе Вампилова «Утиная охота», которая вышла в конце прошлого сезона, мне досталась роль отъявленной стервы, в готовящемся «Горе от ума» у меня очень характерная роль. Работать над образом Натальи Дмитриевны – один из персонажей, приглашенных на бал к Фамусову — мне трудно, я очень переживала, прошла через период слома, но сейчас вроде бы что-то складывается. Один из моих любимых спектаклей – «Ханума» — последняя постановка, в которой я вышла на воркутинскую сцену и первая постановка в театре в Сыктывкаре. В обоих спектаклях я играю Сону – одну из потенциальных невест разорившегося князя Пантиашвили. Эту роль я обожаю, это моя радость, отдушина, возможно, она та, кем бы я хотела быть в жизни.
— То есть для вас театр – это, в том числе, возможность компенсировать какие-то недостатки действительности?
— Это тоже. В жизни ты обычная девушка, а на сцене можешь все: сегодня роковая красавица, завтра кикимора — постоянно можно быть разной. С некоторыми случается так, что театр переходит и на жизнь, но за собой пока такого не замечала, разве что в период работы над спектаклем побалуешься, поизображаешь какой-то акцент, но это быстро проходит.
— Для вас есть жизнь вне театра?
— Конечно, есть. Театр и семья – две абсолютно равнозначные для меня величины. Я не собираюсь жить только ради работы: в первую очередь, я женщина и предназначена для дома. Но если мне скажут: «Сиди на кухне, драй кастрюли», ничего хорошего из этого не выйдет. Никто не сможет запретить мне работать.
— Никогда не сталкивались с распространенным стереотипом «молодая, красивая, еще и актриса, значит, точно глупая»?
— Я, можно сказать, сама так считаю: в чем-то я глупая, неопытная, наивная. Какая-то житейская мудрость появляется, но мне еще далеко до взрослой зрелой актрисы.
— При этом вы много читаете, что сейчас редкость само по себе.
— Любовь к книгам у меня появилась благодаря моему соседу. Я для него была как внучка, и до шести лет, пока мы не переехали, я ходила к нему в гости. А у него была огромнейшая библиотека, книги на полках стояли в три-четыре ряда – я такого нигде больше не видела. Какие-то книжки он заказывал специально для меня. В моей семье никто столько не читал, и, если бы в моей жизни не было этого дедушки, конечно, вряд ли бы я сейчас так любила книги.
— Как относитесь к утверждению, что хороший актер – это глупый актер?
— Мой педагог по истории театра Галина Яковлевна Островская говорила, что хорошая актриса должна быть дура дурой, но при этом начитанной. Тяжело, если по роли нужна какая-то глубина, а у тебя нет такого опыта. В этом случае опыт заменяет книжная «подушка» — образы, переживания, эмоции, которые испытываешь, читая книги, откладываются, особенно у восприимчивых людей. Литературой, в том числе, нарабатывается определенный «багаж», без него никуда: если в душе пусто, то и на сцене у тебя ничего хорошего не получится.
— По какой книге сейчас нарабатываете «багаж»?
— «Доктор Фаустус» Томаса Манна. Пока дается тяжело, но, надеюсь, плотина рухнет, и мне откроются новые книжные горизонты. А любимый автор, пожалуй, Виктор Гюго. Его «Человек, который смеется» сильно помог мне при поступлении.
— Профессия требует больших эмоциональных затрат, творческая среда, наверняка, тоже не всегда способствует сохранению душевного равновесия. Как справляетесь?
— Я в принципе человек, не равнодушный ко всему. Например, почти к каждому в театре – даже если мы никогда не разговаривали — у меня есть свое отношение. Считаю, что самое плохое – это равнодушие. Все, что происходит в театре, — игры на сцене и за сценой — это все необходимо, без этого жизнь пуста. Нервы – да, в 23 года у меня уже есть седые волосы, потому что я все принимаю близко к сердцу. Но в жизни за пределами театра у меня все спокойно, поэтому пусть тут она бурлит.
— По отношению к работе вы амбициозны? Есть какая-то большая цель?
— Сейчас моя цель – стать хорошей актрисой. Я хочу, чтобы каждая следующая роль делала меня лучше, и в театре в Сыктывкаре это получается. Например, в «Утиной охоте» мне было так тяжело раскрепоститься – я играла внешне очень распущенную женщину. В себе такие черты не хочется искать, не хочется, чтобы тебя сравнивали с этой ролью. Но потом я подумала: а почему со мной такого не могло произойти? Когда допускаешь, принимаешь и понимаешь, появляется свобода и становится возможным переход на новый уровень. Так же и с «Горе от ума». Я не играла характерных ролей, не было у меня такого опыта, и пока я себя не сломала и не позволила себе выглядеть дурой, не особенно получалось. Как только я перестала бояться быть смешной и нелепой, что-то сдвинулось – актерская смелость открывает новые пути.
— Вы сильно зависите от вдохновения? Или приходите в театр и работаете независимо от того, вдохновляет вас что-то в данный момент или нет?
— В основном так – прихожу и работаю. Просто я очень люблю свою работу. Вдохновляет, если режиссер хвалит, тогда хочу сделать еще больше, еще лучше. Одобрение делает меня смелее. Конкретных источников в духе «вот я гуляю по парку с зонтиком и вдохновляюсь» нет.
— А критику как переносите?
— Тяжело. Но я дала себе слово прислушиваться ко всем — иногда рациональное зерно появляется там, где совсем не ждешь. Конечно, если что-то уж совсем не получается на репетиции, потом приходишь домой, страдаешь, но надо уметь вовремя включить голову и работать над собой.
— Совсем скоро состоится премьера «Горе от ума». Режиссерское решение пьесы Грибоедова нетрадиционно, то есть постановка не будет классикой в чистом виде. Как вы к этому относитесь? Вам близок современный театр как направление?
— Я думаю, что такие спектакли должны появляться, театр должен развиваться. Столичные театры идут по этому пути, мы хоть и провинция, но тоже должны соответствовать. Мое отношение к классике таково: хочется ее оберегать, «закрывать», кажется, где угодно могут быть эти новаторские подходы, но только не здесь… А если подумать, театр уже не имеет права оставаться таким, каким он был сто лет назад – да так и не получится. Чего-то я могу не понимать, но это не повод отвергать. Заведующий кафедрой режиссуры театрального института имени Щукина Михаил Борисов – именно он начинал ставить у нас «Горе от ума» — как-то сказал, что в театр ходят не для того, чтобы смотреть, как бывает в жизни, и я полностью с этим утверждением согласна.
- Фото: Михаил Полуянов
- Интервью на сайте издания по ссылке: https://glkomi.ru/2016/11/02/kaluganika/
