Вчера в рамках дополнительной программы V СТФ состоялась встреча с театроведом и специалистом по Островскому, членом жюри фестиваля Александром Вороновым. Беседа была посвящена теме «Наш современник А.Н. Островский».

Записали несколько тезисов, прозвучавших на встрече:

До Островского театра в России не было.
Конечно, все было, но кто сейчас ставит Хераскова, Аверкиева, Ломонососва, Державина? Есть постановки, но это все эксперименты на какую-то специальную публику в маленьких пространствах.
Островский один написал 47 оригинальных пьес, и все они настолько разные: пьесы про театр, про купцов, про чиновничество, исторические хроники и т. д.

Островского ставили до революции, ставили и в советское время, и потом. Почему он современный? Потому что это умный, тонкий исследователь человеческой души.

Что такое классический театр я не знаю. Но я знаю, что люди подразумевают под этой формулой: это то, что они смотрели когда-то, сто лет назад, когда были молодые, им это понравилось, и это было в костюмах того времени. И теперь они хотят увидеть то же. Даю вам голову на отсечение, того же вы не увидите никогда. И если вы идете за теми же ощущениями, лучше не ходите.

До «Грозы», как и до драматургии Чехова, нужно дорасти душой.

«Гроза» чем хороша — тем, что её можно трактовать режиссерски очень широко. Посмотрим глазами Тихона: я женился, а жена меня не любит, а мама у меня такая строгая, а я хочу самостоятельности, и, может быть, пью из-за этого. Мы его понимаем, живой человек.
Посмотрите с точки зрения Варвары: это сестра Тихона, незамужняя девушка, она старается наверстать то, что ей пока доступно.

Домом Островского до сих пор считается Малый театр. Раньше Малый театр был театром современной пьесы.

В Кинешме Островский был почетным мировым судьей. То есть многие из этих дел, которые он описывал в пьесах, взяты из кинешемских реалий.

В Кинешме есть легенда, что жила такая староверка по фамилии Баранова. То есть Кабановы — это Барановы, они жили в Кинешме, были уставными староверами, занимались торговлей зерном и колониальными товарами. Сейчас напротив их дома на улице Вознесенской стоит театр.

«Снегурочка» — это собирательный образ. В Щелыкове есть Ярилина долина с шестигранным колодцем, вода в нем мягкая на ощупь, и в ней, по преданию, бьется сердце Снегурочки — это выходят на поверхность сернистые газы.
Почему «Снегурочку» продавать трудно: все думают, что это новогодняя сказка, — такое наследие советских времен. На самом деле, это все имеет языческие корни. Раньше, много веков назад, когда центрального отопления не было, а общество должно было как-то пережить зиму, надо было задобрить богов и принести жертву. Приходилось выбирать, кого не жалко, а не жалко сироточку, за которую никто не заступится. Её отводили в лес, привязывали к дереву. А весной возвращались и отвязывали тело, а потом сжигали, — отсюда Масленица. Островский, конечно, это все знал и переработал.

<почему Островского почти не ставят зарубежом, в отличие от Чехова>
Островского очень трудно переводить. Островский — это все-таки дорежиссерский театр. Чехов — это режиссерский театр, и там много трактовок, там персонажи говорят одно, думают другое, делают третье, и простора там, конечно, больше.
Фоменко ставил «Лес» в «Комеди́ Франсе́з», но во Франции такое отношение к драматургам — драматург — это главный. А,например, в немецком театре мы берем пьесу, забываем, что есть драматург, и сочиняем все что угодно.