30 сентября в рамках дополнительной программы V Северного театрального фестиваля состоялась встреча с режиссером Еленой Олениной.

Записали для вас несколько тезисов состоявшегося разговора:

Есть такое понятие: «Зритель всё схавает». Мне кажется, это оскорбительно по отношению к зрителю и к профессионалу, который делает спектакль и играет в спектакле. Это оскорбительно по отношению к автору.

Планку надо себе поднимать каждый раз. Профессия мучительная, сложная, профессия режиссерская — профессия мужская.

Мы должны понимать уровень ответственности любого художника за тех людей, которые приходят и видят на сцене «продукт». Я это слово не люблю по отношению к спектаклю. Спектакль — это спектакль.

Есть такой принцип в режиссуре. Мои мастера мне говорили: «Если персонаж изымается у современного драматурга, значит, персонаж не нужен. А у классиков все нужны». Если вы изымаете персонажа у классика, значит, вы не разгадали автора. Зачем вы берете пьесу, если вы не можете открыть автора?

Сюжетов ведь немного. Когда я училась во МХАТе (прим. Школа-студия МХАТ), учителя нам говорили, что существует 28 сюжетов. Когда я на режиссуре училась, нам говорили, что сюжетов 36. Сюжеты простые. И все пьесы — это вариации на тему. То есть тем 28 или 36, а все остальное — вариации. Но режиссер, когда он начинает работать над текстом, не должен забывать, что эту вариацию «Золушки» написал Шварц, а эту вариацию «Золушки» написал Островский, а эту — Бунин, а эту вариацию написал Чехов… И так можно до бесконечности перечислять. Самое главное — разгадать автора.

Режиссер должен умереть в актере, и это старая истина, которой меня обучали. И я тоже так считаю: нужно забыть про себя, вложить в актера, и дальше он сам это «зернышко» обживет.

Как говорил Андрей Александрович Гончаров, «какая телеграмма в зрительном зале», — от этой мысли всегда надо отталкиваться, когда работаешь над произведением. Если ты занимаешься тем, чтобы удивить, эпатировать, дать яркую обертку, при этом убрав автора, вычеркнув актера и зрителя, — это путь очень короткий. Мы видим эти спектакли-однодневки, которые умирают. И мы видим те спектакли, которые идут годами, которые стараются открыть автора.

Интерес работы с актером бесконечен, если есть одно условие, которое режиссер ставит для себя сверхзадачей, — это любовь. Любовь к профессии и к тем людям, которые по-настоящему в этой профессии. И честность, когда ты сам себе будешь говорить, что это так и по-другому не может быть.

Традиция выхода на сцену в сменной обуви уходит. И мне на это больно смотреть. Потому что нельзя выходить на сцену в той обуви, в которой шел по улице. Сцена — это святое для актера, должно быть так.

Когда нет любви к автору, умирает автор и умирает тот человек, который так относится к автору. Потому что не начинается история с него, есть фундамент, который нельзя отменить.

Задача режиссера — не только сохранить и открыть автора и не только его любить. Задача режиссера — еще интересоваться человеком в сегодняшнем дне, чем он живет. Потому что ничего не меняется, чувства остаются те же, только скорости увеличились и одежда поменялась.

Нужно тренировать в актере личность. Играть то, что написано личностью, может только личность. Ставить то, что написано личностью, может только человек, который стремиться стать личностью.

Театр — это дело, где нужно каждый раз доказывать. Каждый раз с нуля. Поэтому если есть возможность не быть в театре, лучше в нем не быть.